Село Гусёвка, расположенное в живописном месте у речки Иловли в Ольховском районе, — золотая жила для краеведов. Здесь создал свой всемирно известный шедевр «Купа­ние красного коня» Петров-Водкин. Здесь прошло детство выдающегося художника-реставратора Алексан­дра Грекова, умершего в Новгороде в апреле 2000 года. Здесь, наконец, почти полтора века назад был основан монастырь, история которого удивляет неожиданным переплетением судеб ве­ликого оптинского старца и московской дворянки...

Основан монастырь в 1880 году как женская община на средства свя­щенника Иоанна Левитского и крестья­нина Двойченкова при слободе Гусёвка на правом берегу речки Иловли, в 60 км от  г. Камышина. Созданию и устройству монастыря помогал оптинский старец Амвросий (Гренков).

Ахтырский женский монастырь находится в центре Гусёвки. Рядом средняя школа, жилые дома, производственные объекты местного коллективного хозяйства. Столь тесное соседство с «миром» принесло возрождающейся обители дополнительные проблемы, усложнило неизбежные имущественные споры.

Долго добивались насельники освобождения небольшого и на первый взгляд ничем не примечательного особняка. Трудность заключалась в том, что в нем про­живали несколько семей. Пришлось искать деньги, покупать жилье на стороне и переселять людей.

Монастырский особнячок старинной постройки стоит на крепком каменном фундаменте. Комнаты этого дома просторные, с непривычно высокими потолками. Сейчас здесь живет штатный священник обители отец Василий (в миру В. А. За-харич), большой книголюб.

— Этот дом, — рассказывает пастырь, — был построен на средства московской дворянки Елизаветы Николаевны Годейн. Впрочем, как и многое другое тоже. Время и люди далеко не все сохранили.

Как и когда создавался монастырь?

Рассвет в последний раз явил взору отца Никодима торжественное величие Святой горы Афон. Её скалистый «шпиль» — две версты над уровнем моря — те­рялся в призрачной небесной дымке. Подняться на вершину — труд нелегкий, дня может не хватить. Иноки издавна селились ниже, на холмистом кряже, заросшем лесом. Афонское монашество имеет глубокие корни, тысячелетнюю историю. Русский монастырь здесь, на восточном выступе в Эгейское море греческого по­луострова Халкидики, был основан, как гласит предание, ещё во времена князя Владимира и его сына Ярослава.

Сколько лет провел Никодим на Афоне, неизвестно. Но сын тамбовского кре­стьянина Илларион Яковлевич Двойченков стал подлинно духовным человеком, обладающим многими христианскими добродетелями. В молодости он некоторое время жил в Веркольском монастыре Архангельской губернии. Отсюда и ушел на Афон, где был пострижен в монахи.

Теперь пришла пора Никодиму возвращаться на родину. Он уходил в Рос­сию, имея два поручения от афонской братии: собирать пожертвования на нужды русского монастыря в Греции и основать новую женскую обитель. Причем обитель та должна быть учреждена во имя святого образа Божьей Матери. Богородица на Афоне, который считается её земным уделом, почиталась особенно.

Никодим уносил с собой в Россию дорогую святыню — икону Ахтырской Божией Матери. Пречистая Дева представала на ней молитвенно сложившей руки на груди и печально смотрящей на крест с распятым Иисусом Христом. Икона эта была известна в православном мире как чудотворная.

Представим коротко историю её обретения. В городе Ахтырке Харьковской губернии был храм, называвшийся Покровским. В нем священником служил Василий Данилов. Накануне сенокоса батюшка купил новую косу и, чтобы проверить её качество, вышел 2 июля 1739 года на свой огород, находившийся недалеко от церкви. Махнул раз, другой и уронил косу из рук: перед ним в высокой траве лежала икона Богоматери, сиявшая необыкновенным светом. В страхе упал священник на колени и стал читать молитвы. Потом, испыты­вая небывалый душевный трепет, поднял икону и отнес домой, где она заняла пристойное ей место.

Через несколько лет начались чудеса. Больные лихорадкой, пившие воду, которой отец Василий обмыл икону, быстро выздоравливали, слепые — прозре­вали. В 1751 году Св. Синод, предварительно проверивший, действительно ли обретенный образ обладает целительной силой, постановил почитать Ахтырскую икону за чудотворную. (Подробнее об этом, например, в книге «Православный церковный календарь. 1996». — С-Пб., 1995.)

В России дела с пожертвованиями пошли неплохо. Сложнее,  оказалось, выполнить наказ афонской братии основать монастырь. Не мог никак Никодим по­стигнуть, где, в каком именно месте, новая обитель была бы всего нужнее. В конце концов, за советом он отправился в Оптину пустынь...

В то время многие русские люди шли туда, под Козельск, прозванный Батыем «злым городом» за невероятно упорное сопротивление его ордам, в эту, как позд­нее скажет П. Флоренский, «духовную санаторию израненных душ». О мудрости, человеколюбии, духовной одаренности оптинских старцев ходили легенды.

Самый, наверное, знаменитый старец Оптиной пустыни — преподобный Амвросий (А. М. Гренков, 1812—1891 гг.). В келье его бывали и беседовали с ним Ф. М. Достоевский, В. С. Соловьев, К. Н. Леонтьев... Л. Н. Толстой, впервые встретившись с преподобным, сказал: «Этот отец Амвросий совсем святой человек. Поговорил с ним, и как-то легко и отрадно стало у меня на душе. Вот когда с таким человеком говоришь, то чувствуешь близость Бога».

Не только, конечно, знаменитостей принимал Амвросий. Тысячи самых разных людей приходили к нему, и он, обладая даром духовного совершенства, проникал внутренним взором в их души, словно книгу открывал. Когда осенью 1891 года старец умер, его тело несколько километров несли на руках. Шел непре­рывный дождь, не стихал сильный ветер, но свечи, установленные вокруг гроба преподобного, продолжали гореть.

Вот к этому необыкновенному человеку и пришел посоветоваться Никодим. Старец указал место — Камышинский уезд Саратовской губернии.

Летом 1865 года Никодим встретился в селе Лопуховка этого уезда с Иоанном Георгиевичем Левитским, местным священником. Они договорились основать в уезде, как советовал преподобный Амвросий, женскую общину во имя чудотворной иконы Ахтырской Божией Матери.

Через несколько лет, в 1871 году, Иоанн и Никодим приобрели для общины 281 десятину 2140 сажен земли у слободы Гусёвка. Тогда же выкупили три усадебных места в самой слободе. В период с 1871-го по 1874 год община обзавелась плантацией, присоединила к своим небогатым владениям хутор Толмачев. Сестры, вначале обре­тавшиеся на общинном подворье в Камышине, переселились в Гусёвку.

В числе первых устроителей монастыря была и М. Я. Трунова. Она проис­ходила из военного сословия, родилась в Саратове. Мария Яковлевна, едва община обрела хоть какую-то почву под ногами, приняла постриг и стала монахиней Ниной, первой настоятельницей Ахтырской обители.

Дела общины, однако, шли неважно. Ей никак не удавалось выбраться из нужды, наоборот, долги все увеличивались. Пожертвования местных крестьян (на­пример, Дмитрий Андреевич Морохин несколько раз вносил по 200-300 рублей) не спасали положения. Нечего было и думать о том, чтобы добиться для общины статуса монастыря. Власти строго подходили к такого рода переименованиям, требуя от «претендентов» прежде всего экономической состоятельности и хозяй­ственного благополучия. Кто знает, как бы сложилась судьба Гусёвской женской общины, если бы не Елизавета Николаевна Годейн.

Родилась она в семье генерал-майора Николая Петровича Годейна 23 октября 1835 года. Её матерью была Анна Кирилловна Багратион, приходившаяся двоюрод­ной племянницей герою Отечественной войны 1812 года П. И. Багратиону. Училась Елизавета Николаевна дома. Она прекрасно владела французским, знала немецкий, итальянский, английский, а также древние языки — латинский и греческий, занималась музыкой и рисовала. При этом, будучи человеком глубоко религиозным, интересова­лась духовной литературой, задумывалась над смыслом своего земного пути.

Сомнения, вопросы, на которые не находилось ответа, не оставляли её. Вот уже не стало рядом ни отца, ни матери, ни старшей сестры Александры — самых близких, дорогих и любимых ею людей. Что делать, чему посвятить себя, как жить, как правильно жить? Настал момент, когда душевное состояние Елизаветы Николаевны сделалось просто отчаянным. В смятении покинула она Москву и поехала в Оптину пустынь, к преподобному Амвросию. И только здесь, благодаря ненавязчивым и умным наставлениям старца, успокоилось сердце её и открылась перспектива иной жизни, забрезжил спасительный свет...

В феврале 1876 года Амвросий сообщил своей духовной дочери, в каком бедствен­ном положении оказалась Гусёвская община и её устроители. Елизавета Николаевна быстро и искренне откликнулась: пожертвовала Левитскому 17 тысяч рублей.

Весной 1877 года она впервые посетила нарождающийся монастырь. В сле­дующем году прожила здесь уже целый месяц. Вероятно, она колебалась, где нести свое христианское служение. Ей, как и многим духовным детям Амвросия, хотелось находиться поближе к оптинскому старцу. Преподобный, однако, убедил её, что место её иноческого подвига — Гусёвка. И выбор был сделан.

Елизавета Николаевна продает фамильные имения, в том числе Горки (после большевистского переворота они станут «ленинскими»), дом в Москве и осенью 1878 года переезжает в Гусёвскую обитель. Теперь уже для того, чтобы остаться здесь навсегда. Деньги, полученные от продажи наследственного имущества, она тратит на обустройство монастыря и вытаскивает его из нищеты: финансирует покупку земли, возведение хозяйственных построек, содержание священника и сестер. На её средства (20 тысяч рублей) в 1879 году был построен деревянный храм. Саратовский епископ Тихон освятил его во имя Ченстоховской Божией Матери.

Официальное признание общины в качестве монастыря состоялось, по всей видимости, в 1880 году. В некоторых дореволюционных справочниках указана именно эта дата. Обитель получает название, как и желали её устроители, от имени иконы Ахтырской Божией Матери. Образ этот о. Никодим передал в дар гусёвским инокиням.

Условия жизни Елизаветы Николаевны в монастыре мало чем отличались от условий жизни других сестер. При поступлении в обитель она стала письмоводи-тельницей, ведала перепиской настоятельницы. А ещё занималась ковровым тка­чеством, художественной вышивкой и написала иконы «Господь Вседержитель», «Спас Нерукотворный» и другие.

Послушание её было весьма строгим. Ежедневно полтысячи поклонов: 300 — Спасителю, 100 — Божией Матери и по 50 — ангелу-хранителю и всем святым.

Преподобный Амвросий следил за становлением Гусёвского монастыря, переписывался с Елизаветой Николаевной и по-прежнему оставался её духовным наставником.

Осенью 1891 года, как уже говорилось, старца не стало. В этом же году умер И. Г. Левитский, а ещё раньше от кровоизлияния в легкие скончался о. Нико­дим.

В ту пору Елизавета Николаевна была уже тяжело больна. Она умерла 3 декабря 1904 года. Отпевал её священник М. Н. Соловьев. Позже он напишет о Е. Н. Годейн книгу, которая будет издана в Камышине в 1912 году.

«Я зажег фитиль, — говорил старец Амвросий, — теперь ваше дело — поддер­живать огонь». Елизавета Николаевна Годейн до конца выполнила этот завет своего духовного отца. Эхо Оптиной пустыни до сих пор звучит на гусёвской земле...

В двадцатый век Гусёвская обитель вступила вполне благополучной, если не сказать процветающей. Монастырь был окружен высокой каменной стеной, внутри был благоустроенный храм Ахтырской иконы Божией Матери с ценной утварью, 6 корпусов для сестер, корпус настоятельницы и другие хозяйственные помещения, а также 3 хутора с 2 садами, где кроме кустарников и виноградников было около 2 тысяч фруктовых деревьев, луговые земли. Но грянули революци­онные потрясения. Вихрь дикого вандализма пронесся по стране. В монастыри вселялись коммуны, быстро проедавшие остатки их имущества, и распадавшиеся храмы превращались в государственные конюшни...

Подобной участи не могла, разумеется, избежать Ахтырская обитель. В Ольховке в преклонном возрасте умерла М. Г. Величкина. Мария Григорьевна была выпускницей трехлетней духовной школы при Гусёвском монастыре. Чуть ли не до смертного своего часа помнила она имена особо рьяных разорителей обители, приезжавших из Камышина, и своих, гусевских.

Во время Гражданской войны в монастыре был устроен госпиталь для боль­ных тифом. В 1925 году в монастыре было 28 сестер, а примерно в 1926—28 годах он был закрыт.

Пришли другие времена. Русская Православная Церковь получила законные права на остатки (почти руины) женского монастыря в Гусёвке.

Но одно дело принять решение и совсем другое — воплотить его в жизнь. Процесс передачи сохранившихся монастырских построек (часть их занимала средняя школа, часть использовало местное коллективное хозяйство) затянулся. «Прорыв» наступил только после визита в Гусёвку в июле 1994 года архиепископа Волгоградского и Камышинского Германа.

Вскоре на развалины обители был брошен «десант» молодых послушников. Им предстояло самое, пожалуй, трудное: начать восстанавливать монастырь. Символично, что первого в новой истории Гусёвской обители священника звали Иоанном, такое же имя носил, как мы помним, её основатель Левитский. Послуш­ники выполнили поставленную перед ними задачу.

Женский монастырь во имя Ахтырской иконы Божией Матери за послед­ние годы очень изменился. В 1996 году сюда из Саратова приехали служить архимандрит о. Василий (Захарич) и игуменья матушка Ефросинья (Панченко). Они вместе с насельницами проделали большую работу, чтобы создать то, что есть сейчас. Хотя средств по-прежнему не хватает, тем не менее строительные и отделочные работы в монастыре не прекращаются. Отремонтирован дом, в котором находятся покои матушки и иеромонаха, трапезная и храм, дома для послушниц и насельниц монастыря. Есть уже хорошие складские помещения и баня, сделали забор и построили новый храм. Владыкой Германом 1 октября 2001 года был заложен первый кирпич в основание церкви, а 15 июля 2002 года храм уже был полностью возведен.

Есть у монастыря своя помощница, проживающая в г. Саратове. Зовут ее Лидия Андреевна Черноусова, которая, как когда-то Елизавета Годейн, оказывает  финансо­вую помощь монастырю. Кроме того, она печатает книги и в них указывает адрес мо­настыря. Люди приобретают книги и по зову сердца шлют переводы в монастырь.

(Из энциклопедического справочника «Монастыри России». - М, 2000.)